Романтизм — литературное движение, возникшее в Западной Европе в начале XIX века. Но, в отличие от символизма, футуризма или сюрреализма, это сложный для определения жанр, ничем строго не ограниченный. Поэтам-романтикам свойственны сентиментальность, интерес ярким характерам, бунтарский дух, разочарование в окружающей действительности, ощущение быстротечности жизни, ностальгия и любование природой.
По этим признакам романтиками считают грузинских поэтов начала XIX века — Александра Чавчавадзе, Григола Орбелиани, Николоза Бараташвили и Вахтанга Орбелиани.
Сильным фактором, который повлиял на их творчество, стала ликвидация Грузинского царства и утверждение российского самодержавия. Поэты — представители грузинского дворянства часто оказывались во главе неудачных вооруженных восстаний, многие из них не раз бывали в ссылке. Поэты примирялись с утратой национальной самостоятельности Грузии, но в творчестве оставались верны прежним романтическим идеалам.
Они были первыми испытавшими влияние Пушкина, Лермонтова, Жуковского, они же принесли в грузинскую поэзию новые веяния, новые поэтические идеи Запада. Как сказал поэт Илья Чавчавадзе, грузинские романтики восстановили прерванную магистральную линию развития национальной литературы, выводя ее на путь европеизации.
Новое, глубокое философское содержание творчества грузинских романтиков потребовало и соответствующую форму, что освободило ее от восточного влияния, обогащая многовековую национальную литературу не только новыми мотивами, но и новыми средствами поэтического выражения.
Александр Чавчавадзе
Самый старший из романтиков — Александр Чавчавадзе — был центральной фигурой среди образованной части грузинского дворянства. Он владел несколькими иностранными языками, переводил на грузинский Саади, Гафиза, Гете, Гюго, Пушкина. Кстати, на его дочери был женат Грибоедов.
Критики отмечают его легкий слог, богатство метафор и глубину чувств. Знаток французской и русской изящной словесности, он в то же время обращался к близкой ему восточной поэзии, опираясь при этом на богатую традицию родного фольклора. Эти три источника слились в его творчестве, придали поэзии легкость, благозвучие и обогатили разнообразием тематик. Мрачные раздумья о тщетности мира уживаются с радостными песнями восхваления жизни и дополняют друг друга, образуя самобытность поэзии Чавчавадзе.
О далекие, полные света года!
Отлетела, как сон, ваших дней череда.
Я же, верно, не стану иным никогда,
Не гонюсь я за сменой времен.
Я все тот же всегда.
Я ушел от людей, суетой утомлен.
Вы дивитесь, что жив я, как встарь, как тогда?
Я все тот же всегда.
Я печальной судьбою своей заклеймен,
О, да будет щитом мне надежды звезда!
Я все тот же всегда.
Убегает надежда, напрасен мой стон…
Лучше смерть, если нет упований следа.
Я все тот же всегда.
Я единой единожды отдан в полон,
Я служу ей, не ведая рабства стыда.
Я все тот же всегда.
Жаль мне тех, кто за верность, как я, осужден.
Эта преданность наша не стоит труда.
Я все тот же всегда.
А она обо мне и не помнит, горда.
Все же, где бы я ни был, я с ней навсегда.
Я все тот же, пусть годы бегут, как вода.
Не гонюсь я за сменой времен.
Я все тот же всегда.
Другие стихи Александра Чавчавадзе
Григол Орбелиани
Григол Орбелиани был внуком грузинского царя Ираклия II и остро переживал неудачи по восстановлению независимости Грузии. Он переводил на грузинский Пушкина, Крылова, Лермонтова.
Романтизм в его поэзии проявляется в созерцании природы, описании красивых вечеров, скорби о сложностях судьбы. Он воспевает героев прошлого и мечтает о новых, которые принесут свободу родине. При этом восхищается красотой жизни, призывает к веселью и передает красоту грузинского застолья. В философской лирике Орбелиани нередко возникают религиозные мотивы, цитаты из псалмов царя Давида.
В стихотворении «Лик царицы Тамары в Бетанийской церкви» он вспоминает о славном прошлом Грузии и глубоко переживает ее падение.
Твой светлый лик
Исполнен красоты,
Твой взор небесный светит, как денница.
Склонясь у ног твоих,
Ловлю твои черты
С благоговейным трепетом, царица.
Какой восторг
Стесняет сердце мне,
Как сотрясают грудь мою рыданья!
О, если бы я мог
С тобой наедине
Не вспоминать народные страданья!
Но все темней
На сердце у меня:
Куда ни глянь — везде одни руины…
О славе прошлых дней
Иверия твоя
Забыла в эти черные годины.
Как смутный сон,
Как невозвратный сон,
Исчез в веках расцвет твоей державы.
Из тьмы седых времен
Лишь мне сияет он,
Чтоб не погиб я без любви и славы.
На склоне лет
В годину тяжких бед
Пришел к тебе я бедным и скорбящим.
Склонись на голос мой,
Взгляни на край родной,
Благослови крестом животворящим!
Чтоб расцвела
Иверия опять
Среди народов, как в былые годы,
Чтоб церковь обрела
Господню благодать
И просвещенье снизошло в народы!
Чтобы воскрес
Могучий, наш язык,
Сердца любовью к Родине горели,
Чтоб до глубин небес,
Торжественно велик,
Вознесся стих бессмертный Руставели!
Чтоб, закален
В страданьях и борьбе,
Опять воспрянул гений иверийца!
Но что тебе мой стон?
Не внемлешь ты мольбе,
И только в небо смотришь ты, царица!
О мать моя,
Иверия моя!
Откуда ждать на слезы мне ответа?
Униженный, больной,
Я — сын печальный твой,
И в сердце — ни надежды, ни привета.
Пройдут года…
Ужели в свой черед
Не расцветет земля моя родная?
Ужели никогда
Добычи не вернет
Проклятый ворон, в поле улетая?
О грозный мир!
В тебе пощады нет.
Как беззащитны мы перед судьбою!
Где слава — наш кумир,
Наш неизбывный свет?
Ужель ее мы видим пред собою
Среди лесов,
В глухом монастыре,
Где вековые свесились чинары,
Где смотрит в глубь веков
Сияющий горе
Небесный лик божественной Тамары?
Николоз Бараташвили
Жизнь поэта Николоза Бараташвили оказалась столь же короткой, как и жизнь его современника Лермонтова, строчками которого он иллюстрировал свои переживания и настроения в личной переписке.
За 27 лет жизни Бараташвили успел написать тридцать шесть стихотворений и одну поэму. Сейчас его называют классиком грузинской литературы, но при его жизни не было издано ни одного стихотворения. Для его лирики характерны философские медитации, попытка разобраться в смысле жизни. Он остро переживает собственную обреченность, бесперспективность жизни, но не мирится со своей участью и стремится обрести свободу. Даже в минуты неизбежной встречи со смертью он не теряет веры в жизнь, утешая себя мыслью, что она будет продолжена, что другие люди пройдут по проторенному им пути.
В поэме «Судьба Грузии» нарисована драматическая картина исторической ситуации, сложившейся к концу восемнадцатого века на родине поэта. Эта поэма отразила боль души патриота, искренне переживающего за судьбу своей родины.
Николоз проникся идеями гуманизма и национальной свободы, большую роль в его жизни и творчестве сыграла неразделенная любовь к княжне Екатерине, дочери Александра Чавчавадзе.
Вытру слезы средь самого пыла
И богине своей, и врагу.
Пламя сердца, как ладан кадила,
Не щадя своих сил, разожгу.
Светозарность ее мне на горе,
В нем она неповинна сама.
Я премудрость ловлю в ее взоре
И схожу от восторга с ума.
Как ей не поклоняться с любовью?
Красоте ее имени нет.
Только ради ее славословья
Я оставлю в поэзии след.
Другие стихи Николоза Бараташвили
Вахтанг Орбелиани
Вахтанга Орбелиани считают «запоздалым романтиком», так как он выступил позже других и, в некотором смысле, повторил и по-своему развил в своем творчестве поэтические мотивы своих ближайших предшественников. При этом он был приверженцем принципов западноевропейского романтизма.
Идеализация героической истории Грузии, любование картинами родной природы, тоска по ушедшему — вот основной круг тем Орбелиани. Его лирике характерны искренний патриотизм, эмоциональность и обаяние, которые прочно утвердили ему место в истории грузинской литературы.
Воспоминания о Грузии заставляют его ожидать возрождения ее из пепла и развалин. Весь пыл своего патриотизма Орбелиани вложил в два лучших своих произведения: «Надежда» и «Сирота» (последнее стихотворение — опыт лирического воссоздания главных моментов из жизни грузинского поэта XII в., Шоты Руставели). Орбелиани талантливо воспроизводит величие кавказской природы; в каждом его стихотворении встречаются то мирный пейзаж, то бурные и грозные явления, внезапно сменяющие «спокойный волшебный сон». Иногда в стихотворениях звучат отголоски политики и злобы дня: он клеймит эгоизм («Зачем мы рождены»), касается тенденций молодой грузинской литературы («Царица»).
Прощайте, долины, любимые мною долины,
Холмы и ущелья, сиянье зеленых полей,
И гордые горы, вознесшие к тучам вершины,
И вод серебро, потоков алмазных светлей.
Отчизна, твоею я выкормлен силой,
Прощай, тебя оставляю с заветной мечтой…
Отважных бойцов обагренная кровью могила,
Где бы я ни был и кем бы я ни был, — я твой.
Другие стихи Вахтанга Орбелиани
По материалам статьи Григола Абашидзе
Комментарии pavelm