Сона Степанян рассказывала нам о становлении института современного искусства в Армении и его ключевых фигурах. Куратор Людмила Кирсанова продолжает тему и говорит о работе над выставкой «Армения?», объединившей четырех молодых художниц из Еревана в галерее FUTUR 2 в Вене весной 2019 года.
Выставка «Армения?» объединила художественные проекты четырех молодых художниц — Анны Ваграми, Лилит Испирян, Гоар Мартиросян и Мерри Мкртчян. Это четыре разных взгляда на Армению, на современное искусство в Армении и положение женщины внутри локального художественного сообщества.
Все участницы выставки родились после распада Советского Союза, но воспитывались в разных культурных средах и бытовых условиях.
 |
« Гоар Мартиросян родилась в разрушенном землетрясением Гюмри и на протяжении своего становления находилась под давлением консервативных нравов и коллективной травмы этого города |
 |
« Мерри Мкртчян происходит из рода ткачей ковров, и ее путь лежал через изучение культуры армянского ковроткачества и постоянного соприкосновения с ним, его символикой и историей |
 |
« Лилит Испирян выросла в пригороде Еревана и первая в семье заинтересовалась искусством. Теперь близкие называют ее “философом”, потому что “слишком умная” |
 |
« Анна Ваграми воспитывалась в либеральной интеллектуальной среде и всегда могла опереться на своих родителей, даже в самых смелых поступках |
Художницы представляют одно поколение, но они очень разные, как и их художественные практики. Объединение их произведений в одной выставке — это срез художественной жизни миллениалов Армении. Перед Анной, Гоар, Лилит и Мерри стояли вопросы: что является важным для меня сейчас? какие вопросы задает мое искусство? ради чего необходимо мое присутствие в искусстве? Над этими проблемами стояла одна ключевая: почему я художница?
Положение художницы в современной Армении
Несмотря на либерализацию общества в Армении, оно в корне остается патриархальным, и место женщины в нем предопределено как матери, хранительницы очага и традиций. Это не значит, что оно патриархально всегда эксплицитно (явно выражено), так как женщины получают образование, строят карьеру, живут в свободных партнерских отношениях, участвуют в политической жизни, но оно патриархально имплицитно (то есть внутри, в своей сути). Несмотря на внешние изменения, четкие представления о роли и поведении женщины сохраняются даже в самых свободных, творческих кругах. Поэтому выбор быть художницей сопряжен с возможным осуждением семьи, партнера, супруга, общества, а также с неустойчивым экономическим и социальным положением.
Участницы обращались в своих проектах к фигуре художницы в Армении, но делали это, не опираясь на клише об армянской культуре, а наоборот — используя искусство для освобождения от своей культуры. Это не тотальное отрицание или отказ от принадлежности к культуре своей страны, но осознание последствий и нагрузки, которую она несет вместе со всем созидательным, что в ней заложено. Каждая художница сделала этот шаг по-разному, и мне думается, что как радикальное, хлесткое высказывание, так и чувственное, поэтическое здесь имеет большое значение.
Людмила Кирсанова, куратор
Анна, Гоар, Лилит и Мерри сделали свой выбор быть художниками и по-разному переживают его, психологически и материально. На их плечах также лежит некое абстрактное ожидание европейского художественного сообщества о том, что должно представлять их искусство.
Запрос на неевропейское искусство
Сегодня в Европе есть сильный запрос на неевропейское искусство, что связано, с одной стороны, с разочарованием в турбокапитализме (то есть в экономике быстрых процессов производства, передвижения капиталов и информации, а также глобализации) и с другой — с постоянной потребностью рынка в чем-то новом. Условный европеец проживает состояние постоянной неудовлетворенности. Это происходит из-за предельно рационального отношения к жизни, которое в условиях технологического развития достигает новых высот. Жизнь может быть создана искусственно, смерть может быть преодолена через архивацию данных, искусственные нейронные сети замещают человеческий труд, сеть генерирует огромное количество новой информации, которую невозможно обработать. Внутри этого турбопроцесса человек вдруг начинает искать противоположного — медленного, вдумчивого, тихого, хрупкого, магического, связанного с традицией. И от художника не западноевропейской традиции в Европе как раз ждут именно этого. Европейский арт-рынок требует обращения к корням, верованиям, забытым историям и языкам, а также поиска идентичности, демонстрации типичных ремесленных навыков, материалов, символов — в общем, новой магии. Запрашивая и вбирая подобные проекты, европейская культура ищет другие сценарии будущего.
Но у этой тенденции есть и своя обратная сторона. Этот четкий запрос приводит к тому, что неевропейские художники начинают удовлетворять его и производить проекты специально под потребности арт-рынка. Эту систему можно назвать скрытой экзотизацией (то есть представлением человека из другой культуры чем-то экзотическим). Но внешне это выражено очень позитивно и проговаривается европейскими институтами так: «мы будем у вас учиться», «научите нас». На этой почве даже появился термин “unlearning”, что можно перевести с английского как «разучиться». Его концепция предлагает «разучить» основы европоцентричной культуры и научиться жить и думать заново, используя «другие» знания народов и сообществ, вычеркнутых или маловключенных в европейскую традицию.
Именно поэтому происходит удивление (или, на мой взгляд, чаще разочарование), о котором говорит Сона Степанян: европейцы удивляются, вдруг обнаруживая, что современное искусство в Армении занимается тем же кругом проблем, что и западноевропейское.
Людмила Кирсанова, куратор
Лилит Испирян
Лилит Испирян (р. 1997) концептуальная художница, живет и работает в Армении. Окончила Государственный Институт Театра и Кино в Ереване. В 2017 году ее перформанс “Product of NPAK” был награжден как лучший художественный проект в рамках фестиваля альтернативного искусства в Центре экспериментального искусства Армении. В 2018 года там же прошла ее первая персональная выставка “Features Seals Products”. В своих художественных проектах Лилит исследует политику и поэтику текста в искусстве и местах искусства.
При работе над выставкой Лилит Испирян повторяла: «Я знаю, чего от меня ждут, но я не экзотика!». Поэтому участницы и куратор решили использовать вопросительный знак в названии после слова «Армения». Лилит поставила под вопрос релевантность рассуждения об искусстве Армении через проблему положения женщины. В своем творчестве художница стремится наследовать традиции концептуального искусства и много работает с текстом. Она осмысляет количество и значение текстов, сопровождающих и составляющих искусство.
Для выставки «Армения?» Лилит обратилась к моему кураторскому тексту и решила задать мне вопросы, подвергая сомнению выбранную тематику. Вопросы были записаны на стене. Стоит обратить внимание на следующий: «Тот факт, что я художница, живущая и работающая в Армении, делает меня носителем проблем, на которые ты указываешь в тексте?». Таким образом, Лилит критикует это положение, в котором искусство заранее получает фиксированное значение вместо возможных интерпретаций — и иронично спрашивает: «Необходимо ли мое собственное мнение в этом месте?».
Это не значит, что Лилит отрицает проблему положения женщин в искусстве Армении, но она отстаивает свое право работать вне этого дискурса (то есть круга проблем и их обсуждения), а также право на восприятие своего искусства без обязательной отсылки к гендеру. «Если бы знак вопроса стоял после Западной Европы, то положение молодой художницы по-прежнему бы было важной проблемой?», — пишет Лилит, указывая на то, что положение художницы везде нестабильно, поэтому разогревание этой темы вокруг Армении в европейской галерее представляется еще одним шагом экзотизации и маркетинговым инструментом для привлечения внимания.
Людмила Кирсанова, куратор
Анна Ваграми
Анна Ваграми (р. 1993), видео- и саунд-художница, живет и работает в Армении. Окончила Художественную академию изобразительных искусств в Ереване. Начиная с 2016 года, Анна принимает активное участие в лаборатории современного танца Baardia Dance Movement Laboratory. Вовлечена в различные проекты Центра экспериментального искусства Армении. В 2019 году соосновала образовательную платформу о современных технологиях работы со звуком Plug-in. Художественное исследование Анны сфокусировано на политике телесности в искусстве, в особенности на проблемах присутствия и репрезентации женского тела.
[metaslider id=”8814″]
Совершенно другой подход работает в видео Анны Ваграми “Take it easy” («Расслабься» или «Успокойся» — англ.), которая совершает феминистическое высказывание. Художница прыгает на фитнес-мяче в красном платье, которое носила ее мама во время беременности. За ее спиной открывается вид на горы и АЭС Мецамор. Равнодушно подпрыгивая, катаясь, Анна медленно как бы поглощает мяч, пока он полностью не исчезает под ее телом, а в завершении исчезает и само тело, оставляя после себя след — сдувшийся, смятый резиновый мяч.
В этом видео художница оказывается в роли свой матери, возвращаясь в утробное состояние, и переживает заново свое собственное рождение. Этот мучительный и длительный процесс нагнетается присутствием атомной станции — зрителю все время кажется, что сейчас либо лопнет мяч, либо взорвется сама станция, но ни того, ни другого не происходит.
Для чего необходимо заново переживать процесс собственного рождения? Для чего нужно проживать одновременно и роль матери, и роль плода? Анна, на мой взгляд, раскрывает идею женской природы, которую она не может преодолеть и вынуждена считаться с собственным телом, а значит и социальной функцией, которой общество наделяет абстрактную женскую телесность. Связь с матерью показывает здесь передачу травмированной женственности от матери к дочери. В Армении это часто означает жертвенную сущность женского тела и женской судьбы: женщина должна принести себя в жертву — пожертвовать своим телом, давая начало новой жизни и обслуживая близких, а также пожертвовать свободой выбора, имея только один социально одобряемый путь — семья и материнство. И даже в том случае, когда женщина преодолевает этот стереотип и выбирает другую модель поведения, как утверждает Анна, она сохраняет эту впитанную потребность жертвовать собой и находит других людей и другие обстоятельства для того, чтобы принести себя в жертву. Именно это я имею в виду, когда пишу о травмированной женственности. Через художественный акт “Take it easy” художница стремится осмыслить эту врожденную травму и в то же время преодолеть ее. Избавление Анне видится в принятии и утверждении своего тела как собственного, не принадлежащего больше никому другому, кроме как самой себе.
Людмила Кирсанова, куратор
Гоар Мартиросян
Гоар Мартиросян (р. 1992) трансдисциплинарная художница, живет и работает в Армении. Окончила Художественную академию изобразительных искусств в Гюмри. Принимала участие в различных групповых выставках, включая такие значимые и масштабные проекты как Международная биеннале современного искусства в Гюмри “Between Mountains and Sea” в 2012 и Триеннале современного искусства в Армении “The Mount Analogue“ в 2017. В своей художественной практике Гоар исследует пластичные границы личного и публичного пространств, а также личного и коллективного опыта.
Гоар Мартиросян в своем проекте рассказывает историю об отношениях, в которых ее служением любви было именно принесение себя и своих интересов в жертву. Гоар часто работает в области художественной автобиографии: она выносит свой личный опыт в область искусства и находит материальную форму для его коммуникации. С одной стороны, это терапевтический жест — освобождение от гнета мыслей и переживаний — вытеснить личную травму в публичное пространство и рассмотреть ее как объект, уже не принадлежащий только тебе. С другой — это попытка через искусство рассказать не только свою уникальную историю, но и историю женщины в Армении в целом. И с третьей, возможно, самой важной, — это найти связь личного опыта с произведением искусства: как одно влияет на другое, как одно отражается в другом.
Для выставки «Армения?» Гоар рассказала историю взаимоотношений с другим художником из Армении, которая печально закончилась тем, что ее возлюбленный потребовал от нее отказаться от искусства и полностью посвятить себя ему и будущей семье. На стеклянном столе под белым холодным светом карманного фонарика, свисающего с потолка, были разложены письма, артефакты, свидетельствующие о встречах, принятые подарки, записная книжка — но все в пластиковых вакуумных пакетах, в какие упаковывают улики во время расследований, а в центре стола папка «Дело №», надписанная от руки “Criminal Case: Love” («Уголовное дело: Любовь» – англ.), рядом с ней пара белых перчаток и лупа. Художница предлагает зрителю внимательно изучить каждую деталь, каждое свидетельство этой любви: прочитать личную переписку, взять в руки и рассмотреть медальон, рисунок, засушенный цветок — все тщательно пронумеровано и подписано — дата и место, — все здесь есть доказательство совершения насилия над человеком, которому выдвигают ультиматум: или любовь, или искусство. Внутри папки можно найти фотографии предметов, с коротким описанием их историй.
Мы понимаем, что Гоар совершила выбор — искусство — и была вынуждена оставить мужчину, которого любила. Хрупкая, ранимая Гоар предстает перед нами сильной и смелой личностью, готовой жертвовать личным счастьем ради возможности быть художницей. Сам акт выставления этих предметов — вот они, трогайте, рассматривайте их — это акт нейтрализации их уникального значения: когда-то они бережно хранились, как святыни, теперь — на публичном обозрении, они стали произведениями искусства, они значат гораздо больше нежели единственная история несчастной любви, они передают мир и состояния молодой художницы в патриархальной стране, где даже коллеги по цеху — художники! — не уважают и не признают этого пути для женщины. Одна зрительница так прокомментировала эту работу: «У каждой из нас есть такой стол».
Людмила Кирсанова, куратор
Мерри Мкртчян
Мерри Мкртчян (р. 1995), видеохудожница, поэтесса и писательница, живет и работает между Арменией и Вьетнамом. Окончила Государственный Институт Театра и Кино в Ереване и курс в Институте Современного Искусства. Ее книги награждены различными литературными премиями. В своем творчестве Мерри фокусируется на социальных проблемах постсоветской Армении, влиянии религиозного наследия и ранней армянской культуры на современные визуальные коды и литературу.
[metaslider id=”8822″]
Четвертая работа — это видео “Parda” Мерри Мкртчян, критикуемое на родине. Мерри обвинили в использовании самых клишированных образов Армении: гранатов, ковров, красных нитей. Зрелым художникам не понравилось высокое качество изображения и профессиональный монтаж, они назвали “Parda” «рекламным роликом».
Тема культурных стереотипов — это острая тема для постколониального мира (то есть мира, в котором страны и народы освободились от господства европейских монополий). Культурные клише часто формировались при зависимом строе, поэтому они представляют внешний взгляд на местное сообщество. Именно поэтому “Parda” была воспринята как проект, льющей воду на мельницу внешнего, колониального взгляда на Армению, с которым актуальное искусство борется, начиная с 80-х годов — а значит противного критической позиции и освободительной миссии искусства.
Однако, я как куратор рассматриваю работу Мерри совсем иначе и хочу здесь защитить ее. На мой взгляд, “Parda” — это искреннее обращение к собственной мистифицированной личности и попытка представить, выразить ее и посмотреть на нее со стороны. Мерри росла в окружении тайн и таинств, где разнообразные предметы имели символическое значение и служили проводниками в потусторонний мир. Но она не единственная — я встречала самых разных людей в Армении, соблюдающих удивительные ритуалы, в особенности связанные с камнями. И это совершенно не колониальные символы, это внутренние, глубоко укорененные в культуре обычаи, обладающие сакральным смыслом, которые иногда происходят из дохристианских времен. Мерри стремится увидеть отражение этих мистерий внутри самой себя и осознать их совместимость с жизнью современного человека.
Я думаю, что проект глобализации внутри турбокапитализма, с одной стороны, делает позитивные изменения в культуре — мы говорим на одном языке современного искусства. Где бы вы ни оказались, в Ереване или Берлине, если вы говорите на этом языке, вы сможете читать и понимать проекты и выставки. С другой стороны — унификация языка уравнивает наши практики, наши идеи. То есть, это свобода через единый способ мышления. Мерри ступает на опасную землю и ищет форму для того, чтобы рассказать о таящейся, сокрытой или намеренно скрываемой мистической стороне жизни человека в Армении. Не зря она берет в качестве эпиграфа строки из стихотворения Рильке, поэта, описывавшего мерцающую грань между миром реальным и воображаемым.
Людмила Кирсанова, куратор
« Выставка «Армения?» объединила художественные проекты четырех очень разных молодых художниц и произвела конфликтное поле, в котором столкнулись четыре разных личности, четыре разных взгляда на Армению, на современное искусство в Армении и положении женщины внутри локального художественного сообщества. Между нами постоянно возникали споры — мы боролись друг с другом: художницы стремились честно и прямо заявить о себе, в то время, как моей задачей было именно объединить их, чтобы, в первую очередь, не зритель, а они сами увидели, что они есть четыре стороны одной культуры, одной ситуации и что их голосами говорит сегодня искусство Армении. В то же время я была ответственна за то, чтобы голос каждой из них был услышан и имел свободу выразить свою самость в пространстве галереи FUTUR 2, где Анна, Лилит, Гоар и Мерри поставили каждая свой знак вопроса после Армении.
фотографии предоставлены галереей FUTUR 2
Людмила Кирсанова
Комментарии pavelm