Художник Чингисхан Хасаев

Papaha продолжает знакомиться с чеченскими художниками. Мы уже беседовали с Рустамом Яхихановым и смотрели сюрреалистичные картины Замира Юшаева. Сегодня речь пойдет о Чингисхане Хасаеве — заслуженном художнике Чеченской республики, победителе выставок в Москве и Нью-Йорке.

Чингисхан Хасаев

— Как вы решили стать художником?

— Я с детства рисовал, еще до школы. В то время не было мыслей о том, кем я стану. Рисовал, потому что нравилось. Я сразу бежал и показывал рисунки маме. Она мной гордилась. Окружающим тоже нравилось, и к классу третьему я стал лучшим рисовальщиком в классе. Помню, один из моих удачных рисунков ребята подхватили и носили из класса в класс. Уже будучи старшеклассником я стоял перед фактом, что я никто иной, как художник.

— Кто ваш любимый автор?  

— Мой любимый автор — это Иван Шишкин, живший в позапрошлом веке. Мне нравились его пейзажи с ранних лет. Несмотря на то, что Шишкин мой любимый художник, я его никогда не копировал, как и других авторов.

— Как вы охарактеризуете свой стиль и как пришли к нему?

— В начале творческого пути у меня были рисунки в фантастическом стиле. Меня захватывали мысли о будущем и нравилась космическая романтика, которая присутствовала в то время. Сейчас многим этого не понять. Покорения планет, межпланетные путешествия — все это завладело моим умом, и я рисовал эти технически сложные рисунки.

В том возрасте, когда люди обычно перестают мечтать, я тоже в каком-то смысле испортился. Возможно это и к лучшему. Постепенно я пришел к реальной жизни. То, что до тех пор я не видел всю эту окружающую красоту — мое упущение. Реальность намного интереснее и красивее чем то, что придумываешь. То, что веками, миллионами лет существует и есть истинная красота. Это нереально широкое поле для творчества. Тебе хочется дойти до горизонта, а когда доходишь, перед тобой открывается новое поле — новые возможности.

Сегодня мой стиль — это реализм, городские и горные пейзажи с элементами стаффажа (фигуры людей и животных в пейзажной живописи — прим. ред.). В основном, это красоты Чеченской республики, история города Грозного. Лет десять назад я изображал также будущее Грозного, сегодня от этого отошел. Есть немного картин о современном Грозном, но в основном это город семидесятых-восьмидесятых годов и жанровые картины — воспоминания о жизни в Ставропольском крае, где я родился и вырос. Равнины на востоке Ставропольского края с резко континентальным климатом мне очень по душе.

— Как проходит рабочий день художника?

— Никогда не знаешь, как сложится твой день. Ничего не планируется. Естественно, все начинается с идеи. Ты должен зарядиться этой идеей, но даже в этом случае можно сесть с огромным желанием за холст и часами, днями просидеть перед этим холстом, так ничего и не изобразив. Всегда бывают сомнения, взвешиваешь свои возможности и думаешь: «Получится ли эта картина, готов ли я к ней?».

Существует ответственность, прежде всего перед самим собой. Картина — это не только для себя, ее будут видеть в течение короткого, а может быть и долгого времени. Возможно, картина сохранится, и в будущем, скажем лет через триста-четыреста, если повезет, по тому, что на ней изобразил я, будут оценивать сегодняшний день. И если я сфальшивил, то обманул не только себя.

— Можно совмещать работу художника с чем-то еще?

Можно, но нежелательно. К сожалению, художник на своих картинах не заработает, за редким исключением. Практически все художники, которых я знаю, вынуждены совмещать это дело с иной профессией. Единицы художников полностью посвящают себя картинам. К сожалению, мы живем в век, когда каждый шаг нужно оплачивать. Чтобы были деньги, нужно все время думать о чем-то еще, кроме творчества.

Над картиной «Пятый Рим» я работал, когда жил в степи. В то время я не был профессиональным художником, но писал эту картину с огромным желанием, очень долго. Времени у меня было навалом. Три месяца на одном дыхании, затем еще долгие месяцы доработки. Эта сложная картина, со сложной судьбой, наверное, чем-то похожей на мою судьбу. Она сопровождала меня на лучших выставках в Москве и Нью-Йорке. Но не все было так радужно.

Я закончил картину в 2001 году и поехал с ней в Москву. Она была свернута в рулон, в то время у меня не было возможности сделать рамку. Ее просто негде было сделать: там, где я жил, не было художественных магазинов. Так вот, о поездке. Не знаю, с чего я это взял, но мне казалось, что с этой картиной я достигну успеха. Но ничего подобного не произошло. Москва меня встретила очень прохладно. Меня близко не подпускали к галереям, дело дошло до того, что даже обычные лавки, где торговали картинами, не желали меня видеть с этой картиной. У меня уже заканчивались деньги. Нужно было думать о возвращении домой, и я решил продать эту картину. Хотя бы по цене обратного билета домой.

Прихожу в магазин с картинами и вижу там такую «крупную» продавщицу. Говорю, что хочу продать эту картину. Она посмотрела и говорит: «Да Боже упаси, какая же это картина!». Эти слова пронзили меня как нож.

Я кое-как добрался домой, и каким-то образом сохранил свернутую в рулон картину. Она вернулась со мной в степь и несколько лет пылилась под диваном. Дожидалась дня, когда ее выбросят как ненужную. Другого предназначения для нее после той авантюрной поездки я не видел.  После этого я года два-три вообще не брал в руки кисть, шесть лет практически не работал.

Прошли годы. Неожиданно позвонили из Москвы: представились как из «Центрального Выставочного Зала» и спросили, я ли автор картины «Пятый Рим». Говорю: «Да». Они сказали, что хотели бы видеть эту картину на крупной выставке в Манеже. Я долго не мог поверить, правда ли это. К счастью, все оказалось правдой. Я выставил «Пятый Рим», а через год картина попала уже в Нью-Йорк. Вот такая сложная судьба.

Для меня этот случай — феномен. Я все время думаю о судьбе этой картины и не могу найти ответа, почему все так вышло. У меня не покупали ее даже по цене билета домой, а через шесть лет картину с воодушевлением встретили в Москве, Нью-Йорке и на всех моих выставках. И потом думаешь: «А если бы не было этого звонка из Москвы, если бы куратор случайно в интернете не увидел картину?». Естественно, я бы ее давным-давно выбросил и не занимался сегодня этим делом.

— Где получить художнику образование на Северном Кавказе? Можно ли получить качественное образование?

— Прежде всего это зависит от того, есть талант или нет. Если есть талант, даже в самой плохой школе этот талант пробьется. У нас в Чеченском педагогическом университете есть факультет худграфики, там учатся талантливые ребята и преподают хорошие мастера, которые могут дать знания. Но если человек попал туда не имея таланта, естественно, художником он никогда не станет. Он может получить диплом, но профессиональных навыков не получит.

Есть много моментов, которые самоучка не сможет постичь. Какие-то деньги он сможет зарабатывать, но все-таки лучше пройти школу, научиться основам цветоведения, построения рисунка. Много чего он должен знать. Самостоятельно человек, взяв учебник, может многого не понять. Нужен профессионал, который все это объяснит, научит азам. Так что, лучше учиться.

— Как определиться со стилем?

— Каждый сам к этому приходит. В художественном стиле нельзя четко провести границы: здесь этот стиль, а за ней — другой. Границы размыты, каждый художник индивидуален и в каждый, даже понятный пейзаж, вносит свой почерк.

— Какой стиль востребован заказчиками, что лучше покупают?

Очень востребован портретный стиль и пейзажи. Заказывают и покупают портреты и пейзажи родного края. Ведь живя среди таких красивых гор, нельзя украшать стены своей гостиной картиной с пальмами.

— Какие люди покупают картины, где их находить?

Их не нужно искать. Они сами меня находят.

— Расскажите про вашу первую персональную выставку

— Моя первая персональная выставка прошла в Грозном. Провести персональную выставку очень сложная задача. Я знаю многих художников, которые даже на склоне лет не решаются на это.

Я тоже не решался, просто я стоял перед фактом, что нужно провести эту выставку. Отказ был бы непростительным самому себе. Было очень много просьб, и я решился. Наверное, если бы тогда я не решился на первую персональную выставку, не было бы и последующих. На сегодняшний день их было семь.

Одна из моих картин — «Каньон» — была номинирована на соискание гран-при на фестивале в Манеже, и, несмотря на то, что я занял второе место, это имело широкий резонанс у нас в республике. Я даже не ожидал, что столько людей будут этому радоваться. Когда я приехал домой то сразу получил предложение провести персональную выставку. На моей первой выставке присутствовал и глава республики. На следующий год я снова вернулся в Москву и уже победил.

— Что вы посоветуете начинающим художникам, которые хотят провести персональную выставку?

— Молодым художникам надо начинать с малого. У нас есть Союз художников, чтобы туда вступить, нужно профессионально состояться, а это непростая задача. Не будучи в Союзе художников сложно провести персональную выставку.

Прежде чем вступить в Союз художников, надо участвовать в выставках молодых художников. Не бывает такого, что человек пришел из небытия и сразу провел персональную выставку. Нужно общаться с профессиональными художниками из Союза. Минуя Союз, будет сложно провести выставку, вас просто нигде не будут признавать.

— Как выйти на всероссийский и международный уровень?

— Каждая выставка откроет возможности для новых выставок, если будет действительно интересной зрителю. К примеру, если брать меня, то я получил приглашение выставиться за рубежом в Москве. Но если ваши картины заурядны, обычны, красивы, но не тронули зрителя, то можно сказать, выставок у вас больше не будет, и никакие связи здесь не помогут.

— Расскажите про выставку в Нью-Йорке

— Приглашение в Нью-Йорк я получил после победы на выставке в Москве. Мелькала мысль: «А вдруг я одержу победу?», но я боялся об этом думать. Меня с таким воодушевлением провожали редакция газеты «Вести республики», сотрудники Мемориального комплекса славы, Министерство культуры Чеченской республики. Это была колоссальная ответственность. Я тщательно готовился к выставке: специально написал к ней картину. На предыдущей выставке я занял второе место и для меня это был большой успех. Я боялся, что на этом мои успехи закончатся. Наверное, так сошлись звезды, ведь победу на этот раз присудили мне. Я был счастлив и горд. Дома меня очень радостно встретили. Для меня та поездка в Нью-Йорк сопоставима с полетом в космос, наверное. Я настолько плохо представлял себе американскую живопись и Америку: что там ценится, какой у них уровень. Я практически открывал для себя Америку.

— Вы сотрудничаете с брендами?

— Время от времени ко мне обращаются фирмы, чтобы использовать мои работы на своей продукции. Если я вижу, что это интересный проект, то даю согласие. Отношусь к этому нормально. Для меня это неплохая реклама, можно на этом немного и заработать. Я получаю десять процентов от проданной вещи. Но специально, скажем для одежды, я не рисую, используются готовые картины, иначе для меня как художника это было бы губительно. Одежда — это все-таки товар широкого потребления.

— Расскажите об актуальности живописи сегодня по сравнению с прошлым

— К сожалению, с этим дело сложно. Технологии наступают. Конечно, того, что было в средние века, в XVIII, XIX, даже в первой половине XX века уже не будет. Существует много конкурентов: появились кино и фотография. Но, несмотря на такую жесткую конкуренцию, живопись и по сей день пользуется успехом.

— Останется ли профессия художника востребованной? Найдется ли ему место в массовой культуре?

— Художник и массовая культура — вещи несовместимые. Массовость превращает художника в простого рисовальщика. Художник — это все-таки мыслитель, а все, что родилось в мыслях, не может быть массовым, я так думаю.

— Какой вы видите живопись в будущем?

— Технология живописи не претерпела особых изменений со средних веков: тот же холст, те же масляные краски, багет, подрамник. Это такая традиция. Есть, конечно, новые типы красок, расходных материалов, но в основном художники стараются следовать традиции и использовать то же, что и раньше. Думаю, в будущем будет так же, как и сегодня: судить наше время будут по картинам художников, а не по удачным фотографиям.

Интервью: Хади Самбиева