Милана Хацукова — художница из Нальчика, ее основные инструменты — глина и гончарный круг. Милана рассказала Папахе о совмещении ремесла и творчества, разнице между дизайном и искусством, и о том, как кабардинский язык и музыка проникают в ее керамику.
Милана родилась и выросла в Нальчике. Закончила музыкальную школу по классу фортепиано, училась на филфаке. С 2010 года активно работала в фотографии после обучения в фотошколе Владимира Вишневского в Ростове-на-Дону.
— В какой-то момент, когда я была в фотографии, мне стало не хватать какого-нибудь крафта, ручной работы. Я пробовала даже бисером вышивать (под влиянием мастериц дома моды Мадины Саральп), работала с кожей, с бумагой — пробовала блокноты, софтбуки делать.
К керамике пришла очень случайно.
Мы с мужем только поженились, и он смастерил из стиральной машины гончарный круг. И он очень круто работал, кстати, до сих в рабочем состоянии. Так все и началось, с самодельного гончарного круга.
— Расскажи про разницу между керамической скульптурой и керамикой более практичной, как посуда. Что было сначала? И в чем для тебя гл犀利士
авное отличие?
— Сначала я хотела делать посуду, а не абстрактные скульптуры. Я не думала, что могу быть художником.
Но в тот момент мне повезло с ментором. Я познакомилась в сети с художником и керамистом Таней Герман, и попала к ней в учебную группу по художественной керамике в 2017 году.
Разница между рациональными предметами и художественными работами огромная — это же совсем разные деятельности с разными задачами. Я стараюсь не смешивать эти плоскости. Но мне интересно проработать дизайн сферу, и я для этого пользуюсь своей графикой на чашках, например.
Дизайн служит человеку, чтобы было удобно и красиво есть, пить и так далее. А художественное произведение не служит никому — оно самодостаточно и цельно. В этом и сложность в восприятии людьми предметов искусства. Чаще всего человеку хочется любой предмет сделать полезным.
— А искусство полезно? Что для тебя искусство?
— Искусству не нужно быть полезным для кого-либо. Ему не нужно быть понятным и даже красивым. Искусство — это какое-то глобальное пространство, которое живет и развивается само по себе, а художник является проводником. По крайней мере, я так себя чувствую.
— Вернемся к двум направлениям, получается, сейчас ты их изучаешь параллельно, так?
— Да, сейчас они друг друга догнали. Когда я самостоятельно пробовала работать в керамике — это была посуда. Затем в обучении я начала делать абстрактные формы и одновременно пробовать себя в графике. А сейчас мне нравится чередовать эти направления, я заметила, что так могу быть более продуктивной.
Но у них разные задачи. Чашки, например, нужны для баланса — это подходящий мне источник заработка, чтобы как-то обеспечивать себе остальную художественную деятельность. А скульптуры и другие проекты происходят, потому что я не могу их не делать. Я сознательно освобождаю в своём восприятии скульптуры от какой-то коммерческой выгоды.
— А когда стали появляться зарисовки и принты?
— Это одновременно со скульптурой получилось. Потому что графика — это эскиз, исследование, и потом все переходит в объем. Я не делаю точный эскиз формы, это скорее эскизы-размышления. У меня нет академического рисунка. Я рисую так, как может рисовать каждый.
— Какая у тебя самая любимая из своих работ?
— Любимой работы нет. Я все их люблю. Невозможно выбрать. Я люблю свои работы, как люблю жизнь и своего ребёнка. А по кружкам есть фавориты, есть какие-то любимые формы, которые особенно гармонично ложатся на руку.
Сейчас пью только из этой, желтый цвет ударил в голову.
— Есть ли какая-то рутина в процессе создания работ? Ты спонтанно просыпаешься с идеей и идёшь делать или есть какой-то установленный режим?
— Режима, к сожалению, нет. У меня ребёнок, поэтому я работаю «одной рукой и на коленках». Но есть процесс, предшествующий непосредственно лепке, — это осмысление «проблемы», той темы, которая впоследствии реализуется в глине.
Например, у меня есть несколько работ, связанных с музыкой. Я постоянно наблюдаю как мой муж-музыкант «живет» в музыке, играет или импровизирует. Благодаря тому, что я училась музыкальной грамоте, я в какой-то степени понимаю музыкальный язык и могу видеть как происходит импровизация. Те очень простые алгоритмы, как меняется тональность или как звук то поднимается, то опускается, ритмы и внутренние циклы.
И в этом наблюдении вдруг приходит какая мысль, как можно это воплотить в графике, а из графики перевести в объем. Начальная идея, как правило, меняется, но становится поводом и точкой отсчета.
«Импровизация»
Расскажу, как создавалась работа с проволоками: сначала я наблюдала, как происходит импровизация у музыкантов. Слушала и смотрела, потом пробовала сама что-то сыграть на гитаре, ваджре и пианино.
И выделила вот что: есть некая база, из которой прорастают направления-ветки. Хаотичная игра без основания не ложится и не складывается в гармоничные звуки — это все знают.
Мне нужна была некая форма, которая придаёт устойчивость всей композиции. И дальше пускать «ветки» звучания, но здесь важно было ещё учесть внутреннюю математику музыки, она очень схематичная и четко разложена по нотам и тональностям.
Так пришла к именно этому решению: керамические элементы мне нужно было поднять вверх и придать им схему. Это оказалось возможным сделать с проволокой. Попробовала и мне понравилось, как получилось.
«Импровизация»
— Какие ещё «проблемы» помимо музыки ты переосмысляла в работах?
«ЗэIущащэ» (Любовь)
— Тему любви и взаимоотношения двоих, их связь. То, как они соотносятся друг с другом и образуют целое.
«Пространство»
— Какова роль кабардинской культуры в твоей керамике? В целом, какие у тебя с ней отношения?
— Я себя идентифицирую в пространстве адыгского сознания. Это даёт мне уверенность и почву под ногами. Я знаю, кто я есть, и это открывает дорогу к любой художественной деятельности. Я люблю свой родной язык и очень люблю Нальчик. Здесь комфортный ритм жизни и прекрасный климат.
— Что такое адыгское сознание?
— Главный транслятор адыгского сознания — это язык. Он очень сложный и богатый. И особенно интересно видеть различия в языках — переводя какие-то слова, находя общности значений в разных по смыслу словах.
Artist’s statement / Манифест художника
Милана Хацукова, 2019
Главное направление, определяющее мои темы в творчестве — это «связи» как таковые.
Я, как филолог и носитель кабардино-черкесского языка, нахожу большую помощь в семантике данного языка. Кабардинский язык очень образный и многозначный, каждое слово можно расчленить на несколько отдельных, имеющих значения слогов или слов. Так, при дроблении одного слова, можно получить ряд новых слов, которые по определенным причинам соединились в каком-то конкретном случае. К примеру, простое и понятное слово «любовь» на кабардинском произносится сложнее – «лъагъуныгъэ», что буквально можно перевести как «ясно видеть». Или другой пример, слово «гузавэ» (волнение) дробится на два: «гу», что дословно переводится «сердце» и «зэв», что в переводе означает «сжатие». Получается, что углубляясь в язык, разбивая слова и рассматривая части в отдельности, составляя между ними комбинации можно видеть множество новых значений и метафор.
Первый этап осуществления моих проектов — это графический эскиз. Он всегда ассоциативно связан с оттенками значений тех слов, которые важны для меня в определенный момент жизни. Затем абстрактный рисунок переводится в объемный керамический макет. Я всегда ориентируюсь на интуицию и потому не пользуюсь четким сценариям работы. Чаще всего объект сложнее, чем эскиз, и, значительно от него отличается. Однако сообщение итоговой работы тесно связано с проведённым филологическим исследованием.
Помимо языкового слоя, адыгское сознание — это связь с родителями, с землей. Это некоторые вшитые схемы поведения и восприятия мира, людей и отношений.
Кстати, я считаю, что схемы взаимоотношений, лежащие в основе «Адыгэ Хабзэ» (свод законов), гармонично вписываются в сегодняшний мир, где принято чтить личные границы и свободу слова.
— Меня очень впечатлило уважение ко всему вокруг, на котором построено «Адыгэ Хабзэ».
— Да! «Адыгэ Хабзэ» тоже сложный объект — его можно изучать и понимать на разных уровнях и слоях. Свобода слова не лежит на поверхности, но внутренний стержень каждого человека, независимо от гендерного происхождения, должен быть настолько крепок, чтобы высказаться и иметь свою точку зрения без препятствий.
— Мне очень запомнилась работа «интроверсия», она выглядит как кожа, как такое живое замкнутое существо. Есть ли какая-то история её создания?
«Интроверсия»
Этот объект как раз про моего внутреннего интроверта, который сопротивляется системе, бюрократии, формальностям и прочим условностям.
В основе были очень личные переживания, когда я должна была пройти через какие-то регистрации и бумажки, столкновение с чиновником, имеющим «власть» надо мной… меня это просто выбесило. Я это всё отчаянно ненавижу и болезненно переживаю. Получилась эмоциональная работа с очень символичной для меня формой.
Я над ней не размышляла. Это был способ прожить этот случай и я прожила его в лепке.
Потом удивительным для меня было то, как люди активно реагировали на неё и не спрашивали, о чем она.
— Расскажи про принт-марафон.
— Условия были рисовать или существующие орнаменты (перерабатывать их) или составлять свои паттерны. Техника была любая. Это был отличный марафон на 21 день. Я как раз очень хотела давно попробовать штампы. Звёзды совпали, марафон был взят!
На самом деле, с тех пор у меня появились ежедневные ритуалы, связанные с ведением скетчбука, ведением визуального дневника. Так сказать, выработалась привычка. Это был главный скилл, который я вынесла из марафона.
— Какие есть «подводные камни» в профессии художника?
— Главные подводные камни для меня сейчас — это отсутствие стабильного дохода, который бы освобождал руки и голову.
Хотя я вижу множество примеров финансово успешных художников. Но это не цель, а следствие. Поэтому быть художником — это не работа в обычном понимании. Это образ жизни. Ещё эта профессия требует много, очень много времени. Надо буквально жить в мастерской. Но, когда у тебя семья и ребёнок, требующий к себе внимания, приходится как-то балансировать.
— Сейчас в Instagram у тебя открылся магазин
— Да, это один из способов заработать, не выходя далеко за пределы своей деятельности и интересов.
— Кто твои любимые художники, кем ты вдохновляешься?
— Я очень люблю живопись Миро. Руслан Цримов, живущий и работающий в Нальчике — имя, которое не назвать не могу. Ещё вдохновляюсь традиционными видами искусства: от адыгских орнаментов, вышитых на платьях, до африканских масок.
В древнем традиционном искусстве можно нарыть бесконечные сокровища. В этом плане открывающиеся онлайн фонды музеев со всего мира — это потрясающий дар.
— Как художник, ты ставишь себе цели? Есть ли что-то конкретное прямо сейчас, к чему ты стремишься?
— Конечно! В этом году хочу реализовать небольшой проект с вазами, провести 3 вебинара в прямом эфире, какие-то начатые в прошлом году проекты закончить.
Главное — работать каждый день, по чуть-чуть, но каждый день.
Женя Гаврилова
Комментарии pavelm